Девушка вспыхнула. «Как цвет меняет, – про себя восхитился Бабкин. – Чисто хамелеон».

– Я всего лишь попросила Илью помочь, – дрожащим голосом сказала Алиса. – Мы созванивались с сестрой Никиты, она рассказывала, что дела у него идут все хуже и хуже. Илья в любом случае собирался искать риелтора. Я попросила его о помощи. Сказала, что по-прежнему люблю Никиту и больше всего мне хочется, чтобы с ним все было в порядке. Коттедж огромный… я думала, аренда будет высокой. Никите достался бы хороший процент. Илья согласился. Вот и все! Клянусь вам! Никто из нас не мог представить, что желающих снять этот дом вообще не найдется. А потом Никита пропал! – Голос Алисы дрогнул. – Если бы я не устроила это все, ничего бы не случилось…

У нее прыгали губы, и Бабкин понял, что девушка вот-вот разрыдается.

– Ну, труп-то пока не найден… – участливо начал он.

3

Всю дорогу Илюшин разливался соловьем.

– Какой такт, какая удивительная чуткость! В четырех словах подарить любящему существу надежду, вернуть веру в счастливый исход… И каких словах! Коротко, емко, выразительно. «Труп! Пока! Не найден!»

– Хорош глумиться, – буркнул Сергей.

– Так животворящий луч солнца падает на бесплодную землю, чтобы проклюнулся росток упования на лучшее! Так дождь орошает иссушенные почвы. Так является страдающей деве ангел-утешитель, неся благую весть.

При словах о страдающей деве Бабкин поморщился. Рыдания девы до сих пор стояли у него в ушах.

– Ну, ляпнул…

– Ляпнул? Старшина из анекдота, который должен был сообщить рядовому Петрову о смерти его матери, – жалкий салага по сравнению с тобой.

– Зато теперь мы знаем, что красавицу можно вычеркнуть из подозреваемых.

Когда девушка успокоилась, она позвонила двоюродному брату. «Илья, скажи им, пожалуйста, правду насчет коттеджа». Рытвин подтвердил ее слова. Да, Алиса попросила его сдать дом через Сафонова, о чем он тысячу раз пожалел. Арендаторы так и не найдены, вдобавок приключилась мутная история с самим риелтором.

Конечно, ничего не мешало Алисе и Рытвину договориться заранее.

– Удивительная все же история. – Сергей аккуратно объехал аварию. – Становиться мамочкой сомнительному типу, который ее бросил, заботиться о том, чтобы взрослому балбесу хватало на кусок хлеба с маслом, и все это тайком… Бывают же развлечения у женщин. Я бы на ее месте год спустя даже его имя не вспомнил. Сафонов? Кто такой Сафонов? Ах, этот, стриженый… Прыг в «Мерседес» – и упорхнула.

Илюшин заметно оживился.

– Кстати, давно пора тебе купить новое транспортное средство! Ты знаешь, что машины нужно менять раз в два года, а не раз в десять лет?

– А к напарникам по частному сыску это не относится? – парировал Бабкин. – Поменять транспортное средство ты можешь запросто. Вон троллейбусная остановка, только рукой махни.

– Остановка, остановка… – пропел Макар. – Ладно, сбрасываем со счетов прекрасную Алису. Разворачивайся, мой консервативный друг, ты возвращаешься в «Белую березу». Нужно еще раз поговорить с соседями. Ты спрашивал о подозрительных лицах. Но милая девушка двадцати четырех лет – это не подозрительное лицо.

– Ты не со мной?

– У меня есть кое-какие мысли насчет Виктории Косинец.

Бабкин не на шутку удивился.

– Бывшей девушки Василия Клименко? Зачем она тебе?

– Не знаю, – честно ответил Макар. – Но раз уж мы проверяем всех бывших девушек, проверим и эту. Может, у нее тоже припасен какой-нибудь сюрприз. А вон как раз и троллейбус. Высаживай меня. Что теперь поет торжествующе твое жестокое сердце?

4

В маникюрном салоне «Леди Флай» звякнул дверной колокольчик, и сероглазый парень лет тридцати обаятельно улыбнулся администратору:

– Здравствуйте, я к Вике.

– У нас две Вики. Ваша какая?

Макара усадили в кресло. Полусонная рыжеватая девушка в футболке, открывающей пухлое плечо, не глядя на него, поставила на стол плошку с водой. На плече у нее была вытатуирована лилия.

Илюшин задумался, есть ли здесь отсылка к Дюма или перед ним представитель поколения, не читавшего сагу о четырех мушкетерах.

– Великая, великая книга, – пробормотал он.

Девушка встрепенулась.

– Простите, что вы сказали?

– Я говорю, вас порекомендовал мне Василий Клименко, – доброжелательно сказал Макар.

И стал наблюдать за ее лицом.

Человек может удивляться по-разному. Расширяющиеся глаза, наклон головы вперед – изумление. Сдвинутые брови, морщины на лбу – озадаченность. Поднятые брови, непонимающая полуулыбка – замешательство.

Вика Косинец пришла в небольшое замешательство.

– Я вообще-то никогда не делала ему маникюр, откуда он знает… Но это очень приятно слышать. – Лицо ее разгладилось. – Вы его друг, да?

Такого развития диалога Илюшин не ожидал. Он приготовился к тому, что придется окольными путями выпытывать у девушки обстоятельства исчезновения Василия Клименко, но Вика вела себя так, словно никакой тайны в этом не было вовсе.

Словно она знала, где он.

– Мы недавно виделись, – начал Илюшин, чувствуя себя как человек, переходящий бурную реку по очень скользким камням. – Мне он показался усталым.

– Это из-за перелета, – уверенно сказала Вика, беря в руки деревянную палочку с плоским концом.

Макар очень аккуратно ступил на следующий камень.

– Я слышал, адаптация тоже сказывается. Все-таки лететь неблизко.

– Четыре часа, – отозвалась девушка. – Конечно, у них климат другой. Василий рассказывал, что зимой очень холодно. Многие жалуются, что в Москве из-за промозглости мороз ощущается сильнее, но это ерунда. Я вообще считаю, у нас отличный климат!

Она с вызовом посмотрела на Макара.

– Знаете, я родился в Петербурге, – с легкостью опорочил Илюшин город на Неве, – мне после наших ветров и дождей московские погоды – просто подарок. Ангинами каждый год болел, а тут перестал.

– Вот и Василий рассказывает! – Подхватила Вика. – Простужается он. Там ведь и с радиацией не все в порядке. Конечно, власти убеждают, что все нормально, но люди не верят. А вода? Вся грязь сливается в водохранилище как в унитаз! Я Васе твержу: надо пить эхинацею. Мне соседка посоветовала, у нее внук тоже жаловался на простуды, а потом…

Илюшин отключился. Холодно зимой, лететь четыре часа, водохранилище, радиация… Он внутренне подобрался, прежде чем шагнуть на третий камень.

– Мой друг с женой и детьми жили в Новосибирске. Я слышал от них, что люди там замечательные.

Вика подняла брови. Третий камень ушел из-под ног Илюшина.

– Вы что, заусенцы грызете? – Она показала ранку на его пальце. – Ни в коем случае! Только щипчиками, и обязательно острыми, иначе рвать будете. А люди… Да, в Сибири хорошо. Василий говорит, ни за что бы оттуда не уезжал, если бы не командировки.